«Слушал маму во всем! Верни мне, пожалуйста, папу»

«Дорогой Дед Мороз! Я вел себя очень хорошо в этом году. Верни мне, пожалуйста, папу Сергея».

Такой нынче подарок просит 8-летний Марк у новогоднего волшебника. Режим отобрал у маленьких беларусов их детские мечты, заставив желать то, что, казалось бы, должно принадлежать им по праву рождения.

Наказывая родителей, карательная система обрекла на страдания детей — разрушая семьи, отбирая любящих маму и папу, выгоняя из родного дома в чужие края.

Что чувствуют малыши, когда у них на глазах маму уводят в наручниках, за что винят себя и чего не могут простить — читайте в первой части материала.

В этой главе – о том, что затем переживают наши дети.

«На День рождения я хотел бы, чтобы вы вернулись»

Читать письма, которые малыши отправляют своим родителям за решетку, зачастую без слез невозможно. В каждой строчке — трагедия маленького человека и его семьи.

Привет, мама! Я тебя люблю! На День рождения я хотел бы, чтобы вы вернулись…

Маленькому Ване было 6 лет, когда забирали его маму и папу — Антонину Коновалову и Сергея Ярошевича. В 8 лет мальчик все еще продолжал ждать их освобождения. Как и его сестра Настя, которой на момент ареста родителей было 4 года — меньше, чем отмерил ее родным режим.

А вот дети Ольги Токарчук, дождавшись маму из тюрьмы, тут же лишились любимой бабушки. Анюте было три года, а Матвею семь, когда забирали их маму. Теперь уже семилетняя девочка и одиннадцатилетний мальчик пишут письма в колонию своей бабушке Ирине.

В письмах девочка с теплотой вспоминает, как бабушка включала ей мультики, когда Аня «была маленькой», сообщает, что хранит ее фото и даже уже прочитала одну книгу на литовском. И просит: «только не плач». А Матвей рассказывает, как получил грамоту по информатике и обещает исправить плохие отметки.

«Я тебя очень любою и скучаю! Хорошего настроения!» — пишет мальчик бабушке, которую в январе 2024-го осудили на три года.

И из письма в письмо лейтмотивом только одно — возвращайся поскорее. Даже детская вера в волшебство теперь подчинена тому, как вызволить родного человека из тюрьмы.

«Дорогой Дед Мороз! Я вел в этом году себя очень хорошо! Слушал маму во всем! Верни мне, пожалуйста, папу Сергея в этом году. И машинку на пульте», — просит новогоднего волшебника Марк.

«Я очень жду, когда вернется папочка, и хочу встречать с ним Новый год», — пишет второклашка Василиса.

Кукла-принцесса и ее «самый красивый» домик — больше не единственная мечта маленькой девочки.

Сильнее, чем легомашинку, хочет возращения отца и 8-летний Стас. В своем письме он просит Святого Николая вызволить папу из тюрьмы — мальчик верит, что это под силу рождественскому чудотворцу.

Будут ли эти дети все еще верить в чудо, когда их мамы и папы вернутся домой? И какими увидят после разлуки?

— Ребенок, который был надолго разлучен с родителем, даже не сразу при встрече узнает их. Еще сложнее вспомнить ту привязанность, которая была ранее, — рассказывает в интервью «Салідарнасці» представитель благотворительного фонда «Страна для жизни» Вячеслав Жуков. — И не всегда эти воссоединения оборачиваются радостью.

Дети уже другие, родители другие, разные интересы, разный доступ к информации (особенно если ты в заключении). Эту культурную и информационную пропасть очень нелегко заполнить.

«Вас все забыли, и ваши дети тоже»

Действительно, выход на свободу — это большой стресс для всех — и для взрослого и, тем более, для ребенка.

Антонина Коновалова, которая недавно освободилась из заключении, пробыв там почти пять лет, признавалась, что перед встречей с детьми больше всего боялась, что ее забыли:

— Представить себе встречу было достаточно сложно, сразу мыслей очень много в голове, особенно что касаемо детей: вспомнят-не вспомнят? Вроде видеозвонки были, а все равно ощущение-то есть, что тебя забудут. Потому что и в колонии неоднократно говорили о том, что «вас все забыли, и ваши дети тоже». Конечно, переживаешь. Но малыши мои — молодцы, — рассказывала Антонина.

За время заключения женщины количество детей в семье удвоилось. Так вышло, что бабушка, которая все это время присматривала за внуками, взяла под опеку двух мальчиков-беларусов, чья мама умерла. О неожиданном пополнении Антонина узнала в колонии.

— Мама мне это описывала так, что ей рассказали про тяжелую ситуацию у двоих детей. Когда она ехала за ними, даже не знала, кто это будет: два мальчика, мальчик с девочкой, две девочки — просто вызвалась на помощь. И с той самой минуты, когда пришло это письмо, я понимала, что это уже мои дети, что я их буду любить.

Сейчас все они снова учатся быть семьей, а где-то и строить отношения с нуля.

Но это скорее история со счастливым концом. А так бывает далеко не у всех.

— Случается, что за время заключения семьи распадаются. Это очень частая ситуация, — уверяет Вячеслав Жуков. — Или изначально у супругов разные политические взгляды. В этой ситуации налаживать коммуникацию с детьми очень сложно.

Масла в огонь подливает и нынешняя система образования, которая на полную мощь развернула идеологическую обработку школьников.

— Мы видим детей, которые фотографируются с автоматами в военной форме, эти акции БРСМ, идеологические мероприятия, — отмечает Вячеслав Жуков. — Дети политзаключенных могут сталкиваться с травлей со стороны учителей, сверстников: мол, твой папа бандит, преступник.

Даже просто шептание за спиной или игнор негативно отражается на детской психике, что уж говорить, когда дело доходит до каких-то разборок или драк — а это частые ситуации.

«Мы все так или иначе пострадали»

Невидимых жертв репрессий больше, чем это можно себе представить. И с каждым днем количество нуждающихся в помощи только растет.

— Мы как волонтеры всячески пытаемся помочь: оказываем психологическую, финансовую, юридическую помощь, — рассказывает представитель благотворительного фонда «Страна для жизни». — В этому году в партнерстве с другими инициативами мы организуем для детей семей репрессированных поездки в Германию и Италию, а также интегрированный лагерь в Польше, где у маленьких беларусов есть возможность пообщаться со сверстниками из Украины.

Это уже не первый такой опыт.

— Важно оттянуть внимание детей от их проблем, помочь социализироваться. А благодаря этим поездкам происходит еще и культурный обмен, интеграция, — говорит Вячеслав Жуков.

На самом деле, помочь ребенку пережить эти темные времена в наших силах. Пусть мы не можем вернуть ему маму с папой или возвратить в родной дом, но можем подарить немного радости: организовать летний отдых, купить подарки к новому году, собрать школьный портфель.

— Я точно знаю, что мы могли бы делать больше, — говорит Вячеслав. — Увы, ресурсы волонтеров ограничены — деньги печатать мы не можем, но можем воодушевлять людей, чтобы они присоединялись к этой помощи, предлагали свои инициативы.

И, конечно, солидаризируясь, важно не забывать, что мы — беларусы, и дети наши должны помнить о своих корнях.

— У родителей в изгнании в первую очередь стоит вопрос, как сделать ребенка счастливым и успешным. Дети адаптируются, начинают говорить на местных языках, становятся ближе к локальной культуре, — отмечает Вячеслав Жуков. — Поэтому важно предоставлять инструменты, которые дадут возможность поддерживать беларускую идентичность: организовывать культурные мероприятия, кружки, мастер-классы.

Любое участие — личное, финансовое— может помочь маленьким беларусам пережить все то горе, которое обрушил на них режим.

— Все зависит от того, насколько мы готовы как общество: можем ли доверять друг другу, общаться, дружить, — говорит Вячеслав Жуков. — Мы все пострадали так или иначе, и наши дети тоже. А значит нужно объединяться и помогать друг другу.